Через месяц к ребятам присоединились еще 20 кадетов, а 9 марта на но-вое место переехала вся школа. Николай опять был в кругу своих друзей. В каче-стве вознаграждения за работу по обустройству школы мистер Черчворд вручил Николаю набор столярных инструментов (впоследствии его пришлось продать во Франции). Новая школа была не столь привлекательна, как старая. Здания распо-лагались на очень большой территории, далеко друг от друга. Было неудобно.
В течение трех месяцев не было никаких вестей из дому. Затем пришло сразу два письма. Мать по-прежнему жаловалась на голод, младшие братья напи-сали о своей учебе в школе, дядя настоятельно рекомендовал усиленно занимать-ся и обязательно получить диплом.
Питание со временем стало ухудшаться. Мальчики постоянно чувствова-ли себя голодными. Пасхальные праздники прошли незаметно: пели церковные гимны, сыграли в футбол с турками – 1:1. В начале мая несколько мальчиков сбе-жало в Россию. Приближалась пора экзаменов. Николай дополнительно занимался по вечерам, ему помогал лучший ученик класса (взаимовыручка и взаимопомощь – основные принципы, которых придерживались кадеты).
В Эренкое был лишь один общественный пляж, да и тот находился далеко от школы. Для того, чтобы пойти туда, нужно было получить специальное раз-решение, собраться группой в 5 человек, да еще и договориться о сопровождении одним из наставников. Иногда с мальчиками пытались познакомиться молодые турчанки, женское внимание было лестно, однако дисциплина была очень строгой.
Этим летом класс, в котором учился Николай подрабатывал, выполняя работу землекопов. Была поставлена цель заработать на поездку, которая долж-на была состояться в следующем году.
Тем временем финансовое положение школы существенно ухудшилось. Премьер-министр Великобритании Ллойд Джорж издал приказ о прекращении фи-нансирования. Единственным источником доходов оставался Красный Крест. Многим кадетам пришлось уехать во Францию и Канаду.
Николай успешно сдал экзамены; в сентябре принял участие в спортивных соревнованиях и занял 3-е место; был назначен наставником у группы мальчиков 11 -–15 лет, в его обязанности входило наблюдение за ними во время обеда, заня-тий спортом и др.
Осенью состоялось знакомство с княгиней Гагариной (ее сын учился в группе, наставником которой был Николай), несколько раз молодой человек был приглашен на чай. Начальство стало выделять его (директор даже доверил ему свой велосипед).
Наступила зима. Новая школа была в значительно меньшей степени при-способлена к холодам. Рождество прошло как-то незаметно. Однажды Николай и его товарищ решили купить коньяку. Вкус понравился, но самочувствие на следую-щий день было столь отвратительным, что было принято решение больше ни-когда не пить. Пришли 2 письма из Франции от кузена. В феврале 1925 г. силами кадетов еще раз была поставлена пьеса, в которой принимал участие и Николай. Этот же спектакль был показан в Стамбуле, что позволило в последний раз уви-деть этот красивый город.
Занятия 7-го класса проходили в ускоренном режиме. Мальчикам предложи-ли выбрать страну, куда бы они хотели поехать. Большинство выбрало Францию (Европа была более привлекательна, чем Америка). Первый (он же последний) вы-пуск школы получил дипломы, дающие право поступать в университеты Болгарии и Югославии. Для Франции они не годились, туда можно было ехать только для того, чтобы работать. Дирекция школы во Французском посольстве подписала контракты сроком на 1 год, по которым бывшие кадеты должны работать на фермах. Только таким образом можно было легально въехать во Францию. Первая группа из 30 человек готовилась к отъезду, 30 мая были готовы визы и паспорта. Состоялось долгое прощание с товарищами, с которыми в течении 5 лет делили горе и радости, обменивались фотографиями, клятвенно обещали писать друг другу.
Часть 2. ФРАНЦИЯ.
Море вновь было неспокойным, но данное путешествие удалось перенести гораздо лучше. Мальчики постоянно говорили о будущем, которое их ожидало во Франции, стране, первой провозгласившей: Свободу, Равенство и Братство. Это (третье) путешествие по Средиземному морю длилось 3 дня. Все с нетерпением ожидали прибытия в Марсель. Это случилось 9 июня. После санитарного контро-ля ребята получили новые паспорта с французским гражданством.
Марсельский акцент немного сбивал с толку. Было очень интересно на-блюдать за поведением молодых французов. На следующий день добрались до Ту-ра, где располагался Центр помощи несовершеннолетним, сиротам и русским эмигрантам. Ребят угостили кофе и бутербродами с маслом, затем их собрали в большом зале, где фермеры выбирали себе работников. Чем-то это напоминало ярмарку скота. Николая вместе с товарищем (Георгием Ясоном) выбрал месье Бонгар. Был подписан контракт, выпита чашка кофе, после чего сели на поезд до Лоша. Мальчики бурно обменивались первыми впечатлениями, русская речь заин-тересовала Богнара, он стал расспрашивать про Россию, революцию. На место прибыли через два часа. Мадам Богнар предложила вина. Хотя у Николая закру-жилась голова и вкус вина ему не понравился. Он был вынужден из вежливости выпить несколько стаканов. Сели обедать. Вновь расспросы о родителях, о Ро-дине. Отношение было очень хорошим, во всем было видно неподдельное участие. Мальчикам показали их комнату и предупредили, что завтра утром они уже начи-нают работать.
На следующий день в 6 часов утра мальчики ехали в повозке, запряженной породистой лошадью. Дорога шла среди лесов и пшеничных полей, виднелись баш-ни замков. Поражали ухоженные поля, хорошие дороги, пышная зелень. Ферма была расположена в 10 км от Лоша – в городке Долюс-ле Сек. Часов в 12 ребята были на месте, во дворе фермер с конюхом чистили лошадей. Состоялось знакомство, все вместе пошли обедать. Фермерша подала еду, сели за стол. Николай ел с аппети-том, однако заметил, что из напитков нет ничего, кроме вина. Пил мало, чем си-льно удивил остальных. После обеда мальчикам показали закуток, примыкавший к конюшне; здесь они должны были жить. Комната освещалась маленьким фонари-ком, там же хранили сено и солому. Все комнаты в доме были проходными, двери никогда не закрывались, поэтому везде стоял запах конюшни, который лишь не-много смягчался ароматом сена. В первую ночь спали очень крепко, проснулись в 5 утра.
In a month another twenty cadets joined the boys; the school moved to the new place entirely on the 9th of March. Nikolay was among friends again. As a reward for his work on the school’s resettlement Mr. Churchword presented Nikolay with a carpenter’s kit (which had to be sold in France later on). The new school was less attractive than the old one. The buildings were dispersed on a vast territory, situated far from each other. It was uncomfor-table.
There had been no news from home for three months. Then two letters came at once. Mother complained about the famine, younger brothers wrote about their study at school, uncle urged him to concentrate on his studies and to graduate successfully.
Meals became sparser, the boys were permanently hungry. Passover holidays passed unnoticed: they sang gospels and played football with the Turks with a 1:1 score. In the beginning of May several boys escaped to Russia. Examinations came closer. Nikolay learned additionally in the evenings, assisted by the best pupil of the class (mutual assistance was the basic principle cadets behaved themselves to).
There was but one public beach in Erenkoi and it was far from school. In order to go there one had to obtain a special permission, build a group of five and find a mentor for the escort. Young Turkish girls tried to get acquainted with the boys from time to time; female attention flattered them, but the discipline was very strict on the subject.
That summer Nikolay’s class earned some extra money as diggers. Their aim was to save enough money for a voyage next year.
In the meantime the school’s financial situation worsened. Great Britain’s Prime Minister Lloyd George issued an order to stop the funding. The Red Cross became the only source of income; many cadets had to go to France and Canada.
Nikolay passed the exams; achieved the 3rd place in a sports competition in Sep-tember and has been appointed mentor of a group of eleven-to-fifteen year old boys, whom he had to supervise during meals, sports etc.
In autumn an introduction to Princess Gagarina, whose son was in a group mentored by Nikolay, took place. The young man was invited to tea several times. The school autho-rities started to mark him out (the principal even trusted him with his bicycle).
The winter came. The new school was a lot less well fitted for cold weather. Christ-mas passed more or less unnoticed. Nikolay and his comrade decided on one occasion to buy some brandy. They’d liked the taste but the way they felt next morning was so disgusting a decision was made never to drink again. Two letters came from the cousin in France. In February 1925 the cadets gave another performance of the piece Nikolay had a part in. The same performance was also given in Istanbul, which brought the last oppor-tunity to see this beautiful city.
The 7th grade’s learning program has been accelerated. The boys were offered to choose a country they would like to go to. France was the majority’s choice (Europe was more attractive than America). The first graduates (who also happened to be the last) received diplomas, which permitted an enrolment at universities in Bulgaria and Yugoslavia. They wouldn’t do in France though ; it was only possible to go there to work. The school authorities signed one-year-contracts allowing the former cadets to work on farms. It was the only legitimate way to enter France. The first group numbering thirty men was preparing its departure ; on the 30th of May passports and visas were ready. A prolonged leave-taking took place ; comrades who had been sharing their sorrows and joy for five years swapped photographs and took oaths to write to each other.
Part 2. FRANCE.
The voyage was a lot easier to bear, although the sea was heavy. Boys kept talking of the future that awaited them in France, the first country to declare Liberty, Equality and Fraternity. This (third) voyage in the Mediterranean lasted three days. Everybody waited impatiently for our arrival in Marseilles. It happened on the 9th of June. After sanitary inspection boys received new passports of French nationals.
The Marseilles’ accent was a little bewildering. It was very interesting to watch the young French. Next day they reached Tours, where the assistance centre for Russian emigrants, orphans and the underage was situated. Boys were presented with coffee and some bread and butter; afterwards they were gathered in a big hall, where farmers picked their workers. It reminded somehow of a cattle market. Nikolay together with his comrade (Georgiy Yason) have been chosen by Monsieur Bognard. After having signed the contract and had a coffee they boarded a train to Loche. The boys were exchanging their opinions with a vigour that attracted the attention of Monsieur Bognard, who started to ask questions about Russia and the revolution. They’d come to their destination in two hours. Madame Bognard presented some wine. Nikolay felt dizzy and didn’t like the taste, yet had to drink several glasses out of civility. They sat down to dinner. Again questions about his parents came and about his home country. They were treated very well; one could see genuine care in everything. The boys were shown their room and informed that they would start to work from next morning on.
Next morning at six the boys rode in a carriage pulled by a thoroughbred horse. The road led through forests and wheat fields; chateaus’ towers loomed in the distance. They were amazed by the well-attended fields, good roads and lush greenery. The farm was situated ten kilometres from Loche in the town of Doleus-Les-Sec. At noon the boys came to their destination ; the farmer and the stableman groomed a horse in the yard. They got acquainted and sat down to lunch. The farmer’s wife served the food up and they sat down to table. Nikolay ate heartily, however he noticed that there was nothing to drink on the table, except wine. He drank just a little, surprising everybody. After lunch boys were shown a small recess adjacent to the stables, where they had to live. A small lantern provided light; hay and straw were kept in the same room. All the rooms in the house were intercommuni-cating, their doors kept ajar at all times; the strong smell of stables, softened a little by the smell of hay, was present everywhere. They slept tight on that first night and woke up at 5 a.m.
À suivre, si l’Instant le permet.
To follow, if the Instant allows it.
Для того, чтобы следовать, если момент позволяет.
[Copyright Bykadorov V. and others]
Spécial Russie 
